Без ума от любви - Страница 20

Как только Изабелла ушла, Бет попросила дворецкого принести ей холодный ужин, затем взяла ручку и стала делать записи в дневнике.

Она начала описывать свои приключения в Париже, лакомясь любимым мясным пирогом, и раскрыла чистые страницы в конце записной книжки.

«Я не знаю, как ему удается пробуждать во мне такие чувства, — писала она. — У него большие и сильные руки, и мне очень хочется, чтобы он положил их мне на грудь. Я мечтаю вложить мои груди в его ладони. Мне хочется ощутить тепло его рук, прикасавшихся к соскам. Мое тело требовало этого, но я сдерживала такие желания, зная, что пока это невозможно.

Означает ли это, что я хочу, чтобы он делал все это со мной в другое время и в другом месте?

Я хочу, чтобы он расстегнул мое платье, расшнуровал корсет и освободил мое тело. Хочу, чтобы он касался меня так, как уже многие годы никто не касался. Я жажду этого.

Я думаю о нем не как о лорде Йене Маккензи, аристократе, брате герцога, который недосягаем для меня, и не как Безумном Маккензи, на которого, перешептываясь, глазеют эксцентричные люди.

Для меня он просто Йен».

— Мадам, — испуганно произнесла появившаяся в дверях Кейт.

Бет быстро захлопнула записную книжку.

— Боже мой, Кейт, ты напугала меня, что-то случилось?

— Лакей говорит, к вам пришел джентльмен.

Бет поднялась. Краем юбки она задела ложку, и та со стуком упала на пол.

— Кто это? Лорд Йен?

— Я бы сразу сказала, будь это он, не так ли? Нет. Анри говорит, этот джентльмен из полиции.

Бет удивилась:

— Из полиции?

— Не знаю, мадам. Он говорит, что служит инспектором или что-то в этом роде, что он англичанин, а не лягушатник. Уверяю вас, я ни одной вещи не украла с тех пор, как меня поймали, когда мне было пятнадцать.

— Не говори глупостей. — Бет дрожащей рукой подняла ложку. — Не думаю, что кража апельсинов на рынке Ковент-Гарден десять лет назад может послужить поводом для инспектора преследовать тебя до самого Парижа.

— Надеюсь, вы правы, — мрачно произнесла Кейт.

Бет спрятала записную книжку в шкатулку с драгоценностями и, положив в карман ключ, стала спускаться вниз. Лакей-француз поклонившись, открыл ей дверь, и Бет поблагодарила его на его родном языке.

Когда она вошла, мужчина в поношенном черном костюме, сидевший у камина, повернулся к ней.

— Миссис Экерли?

Он был высоким, но не таким, как Йен. Его темные волосы были зачесаны назад. Глаза у него казались мутно-коричневыми. Ему было за тридцать, и он выглядел почти красивым, хотя пышные усы не могли скрыть суровую складку у его губ.

Бет остановилась на пороге.

— Да. Моя компаньонка сказала, что вы из полиции.

— Меня зовут Феллоуз. Я хотел бы задать вам несколько вопросов, если не возражаете.

Он протянул пожелтевшую визитную карточку, явно знавшую лучшие дни. «Ллойд Феллоуз. Инспектор. Скотленд-ярд. Лондон».

— Понимаю.

Бет вернула ему карточку, которую было неприятно держать в руках.

— Может быть, присядем, миссис Экерли? Зачем вам испытывать неудобства?

Он указал на бархатное кресло, и Бет села на его краешек. Инспектор Феллоуз выдвинул из-за стола жесткий стул, перевернул его и с довольным видом сел.

— Я не задержусь здесь, поэтому можно избежать обычного предложения чая. — Он пристально смотрел на нее. — Я пришел спросить вас, как давно вы знаете лорда Йена Маккензи?

— Лорда Йена?

Бет с изумлением посмотрела на полицейского.

— Самого младшего брата герцога Килморгана, шурина леди, которой принадлежит этот дом.

Говорил он грубым тоном, с сарказмом, но выражение его глаз было каким-то странным.

— Да, я знаю, кто он, инспектор.

— Вы познакомились с ним в Лондоне, если не ошибаюсь?

— Какое вам дело? Я познакомилась с ним в Лондоне, а здесь в Париже познакомилась с его братом и невесткой. Полагаю, это не противозаконно.

— Сегодня вы разговаривали с лордом Йеном здесь, в этом доме?

У нее учащенно забилось сердце.

— Вы следили за мной?

Она подумала о раздвинутых на окнах этой комнаты шторах и представила себя, сидящую на коленях Йена и страстно целовавшую его.

Феллоуз наклонился к ней с непроницаемым выражением лица.

— Я пришел сюда не для того, чтобы в чем-то обвинить вас, миссис Экерли. Мое посещение всего лишь предупреждение.

— О чем? О том, что я разговаривала с родственником моей подруги у нее в доме?

— Общение с неподходящей компанией может оказаться для вас, молодой женщины, губительным. Вы в этом убедитесь, поверьте мне.

— Пожалуйста, говорите яснее, мистер Феллоуз. Время позднее, и я хотела бы лечь спать.

— Не будьте столь высокомерны. Я принимаю ваши интересы близко к сердцу. Хотелось бы знать, вы читали об убийстве в пансионе неподалеку от собора Святого Павла, на Ковент-Гарден, совершенном неделю назад?

Бет подумала и покачала головой:

— Неделю назад я путешествовала. И ничего не знаю о том, что в это время происходило.

— Она ничего собой не представляла, поэтому английские газеты не заинтересовались происходящим, а французские вообще ни словом не обмолвились о ней. — Он погладил усы. — Вы свободно говорите по-французски, не так ли?

— Похоже, вы много обо мне знаете. — Его поведение и надменность, да еще в гостиной Изабеллы, раздражали Бет. — Мой отец был французом, так что это естественно. Я хорошо говорю по-французски. И это было одной из причин, побудивших меня поехать в Париж.

Феллоуз достал из кармана маленький блокнот и полистал его.